Мировые войны охватывали мир в целом как целостность. Всемирная война — это война, которая может идти повсеместно в мире, во многих точках, между многими агентами, но, не охватывая мир в целом, не затрагивая вопрос общемировой гегемонии и не между двумя агентами (или блоками). Такая всемирная, точечная, «пуантилистская» война уже идет. Это не война-целостность, а война-совокупность локальных конфликтов, точнее, мятежей неких зон, районов против центральной власти. Направлена она на то, чтобы, помимо прочего, либо отобрать у этой центральной власти право распоряжаться местными ресурсами, либо чтобы насильственным, чаще всего террористическим путем заставить эту центральную власть согласиться с тем, что внутренний хищник будет в той или иной форме эксплуатировать подконтрольные ей ресурсы и население. Это, на мой взгляд, и есть всемирная война XXI в., война эпохи позднего капитализма (и, как знать, возможно, и посткапитализма, со всей очевидностью возникающего на наших глазах в качестве намного более жестокого, «эксплуататорского» и неэгалитарного общества, чем буржуазное). Так же, как война на «входе» в капитализм — Тридцатилетняя — представляла собой череду, диахронную цепь локальных войн в европейской мир-системе, война на «выходе» из капитализма может представлять собой (историческая симметрия?) совокупность локальных войн на всем пространстве глобализирующейся мировой системы. Субъектами в этой войне — и это тоже ее отличие от мировых — выступают не только государства, но и другие агенты — «серые зоны» корпорации, спецслужбы, племена и т.д. К сожалению, о вероятности такой войны, по сути, ничего не сказал О.Тоффлер в своей книге «Война и антивойна: выживание на заре XXI столетия», хотя логически подобный вывод из его материала вполне возможен. Хороший термин для всемирно-пуантилистской войны — «мятежевойна» — предложил Е.Э.Месснер (см.: «Независимое военное обозрение», 1999, N 43). К сожалению, Месснер, автор великолепных работ, ошибочно отождествляет «мировой» и «всемирный» тип войн. Это, однако, не умаляет значения предложенного термина. Всемирные войны приходят после мировых, они — явление постмодерновое, то есть глобально-локальной эпохи. «Серые зоны» ныне — такая же реальность, как «государство», вот только натренированные Модерном государствоцентричные глаз и ум (даже «статистика» происходит от слова «государство» — staat, state) отказываются их замечать, видя в них и понимая их как временное отклонение, криминализацию, полагая их не социальной, а полицейской проблемой, делом «закона и порядка». Это ошибка: новому миру нужны новые карты, новая социальная география, которая должна занять место геополитики. Агентами (субъектами) того передела мира (или пересдачи Карт Истории, как сказал бы Ф.Бродель), который происходит на наших глазах и, продлившись еще 15 — 20 лет, определит значительную часть XXI в., выступают далеко не только государства. Ах, как прост и по-своему уютен З.Бжезинский — эдакий андерсеновский Оле Лукойе, если бы не недобрые, антирусские глаза — с его «Великой шахматной доской». В переделе ведь участвуют далеко не только государства. Здесь и международные организации, и транснациональные корпорации, и «силовые» ведомства, и просто ведомства (например, сырьевые), вышедшие из-под контроля государства и «взбесившиеся», словно раковые клетки; здесь племена и кланы, «серые зоны», криминальные сообщества различных типов (мафия, ндрангета, каморра и т.д., и т.п.), этнические диаспоры, принципиально новые группы буржуазии («гипербуржуазия», «космократия» по терминологии Д.Дюкло) и даже постбуржуазии. Для такой ситуации «шахматы», пожалуй, неточная и старомодная ассоциация и аналогия, требуется нечто более архаифутуристичное. Например, «го» «Большое мировое го». Это будет точнее. И в духе времени — японское, восточноазиатское, неевропейское — гулять по Постмодерну
