19 июля (7 июля по старому стилю) 1893 года родился Владимир Маяковский. Его ранними стихами восхищались Ахматова и Блок. На Картина Мира — несколько историй об одном из самых великих поэтов ХХ века.
Как Шершеневич украл штаны у Маяковского
Маяковский однажды написал стих:
«Я сошью себе чёрные штаны из бархата голоса моего».
Через некоторое время Вадим Шершеневич, даже не подозревая об этом стихе, напечатал своё:
«Я сошью себе полосатые штаны из бархата голоса моего».
Ну, бывают в литературе такие странные совпадения.
Когда на одном творческом вечере Маяковский увидел на трибуне Шершеневича, он встал и громко объявил:
«А Шершеневич у меня штаны украл!»
Аналогичные выступления Маяковский проделал ещё несколько раз.
Маяковский и отзыв о книге
Однажды при Маяковском обсуждалась какая-то книга, и один из присутствующих сказал о ней:
«Жизнь как она есть».
Маяковский моментально отреагировал:
«А кому она такая нужна?»
Маяковский и вопросы из зала
В Тифлисе проходил вечер под названием «Лицо литературы СССР». В конце вечера Маяковскому стали задавать различные вопросы. Вот некоторые из них.
Вопрос:
«Как вы относитесь к Демьяну Бедному?»
Маяковский:
«Читаю».
Вопрос:
«А к Есенину?»
(Прошло около двух месяцев после его смерти.)
Маяковский:
«Вообще к покойникам я отношусь с предубеждением».
Вопрос:
«На чьи деньги вы ездите за границу?»
Маяковский:
«На ваши!»
Вопрос:
«Часто ли вы заглядываете в Пушкина?»
Маяковский:
«Никогда не заглядываю. Пушкина я знаю наизусть».
На другом выступлении, из зала претензия: «Ваши стихи мне непонятны».
— Ничего, ваши дети их поймут!
— Нет, — кричит автор записки из зала, — и дети мои не поймут!
— А почему вы так убеждены, что дети ваши пойдут в вас? Может быть, у них мама умнее, а они будут похожи на нее.
Еще вопрос из зала: «Маяковский, почему вы так себя хвалите?»
— Мой соученик по гимназии Шекспир всегда советовал: говори о себе только хорошее, плохое о тебе скажут твои друзья.
— Вы это уже говорили в Харькове! — кричит кто-то из партера.
— Вот видите, — спокойно говорит Маяковский, — товарищ подтверждает.— Он на мгновение замолкает и смотрит иронически в зал.— А я и не знал, что вы всюду таскаетесь за мной.
Деньги и чечётка
Однажды в бухгалтерии Госиздата Маяковский стоял перед конторкой главного бухгалтера, широко расставив ноги, и вещал:
«Товарищ главбух, я в четвёртый раз прихожу к вам за деньгами, которые мне следует получить за мою работу».
Главбух скучно отнекивался:
«В пятницу, товарищ Маяковский, в следующую пятницу прошу пожаловать. В кассе нет ни одной копейки».
Подобная перепалка продолжалась некоторое время, пока Маяковский не снял свой пиджак и не начал закатывать рукава рубашки.
Главбух решил, что сейчас его будут бить, но Маяковский неожиданно с самым серьёзным видом сказал:
«Товарищ главбух, я сейчас здесь, в вашем уважаемом кабинете, буду танцевать чечётку. Буду её танцевать до тех пор, пока вы сами, лично не принесёте мне сюда всех денег, которые мне полагается получить за мою работу».
Главбух было с облегчением вздохнул и продолжил свою волынку, но тут Маяковский начал танец.
Скоро все сотрудники Госиздата сбежались в кабинет главбуха, чтобы посмотреть, как танцует Маяковский. А он танцевал с каменным выражением лица, глядя в потолок.
Главбух долго не выдержал и вскоре принёс Маяковскому все положенные тому деньги, пачки которых были аккуратно заклеены полосками газетной бумаги.
Владимир Маяковский на выставке «20 лет работы», незадолго до своей смерти.
Политехнический институт, Владимир Маяковский выступает ндиспуте о пролетарском интернационализме:
— Среди русских я чувствую себя русским, среди грузин я чувствую себя грузином…
Вопрос из зала:
— среди дураков?
Ответ:
— среди дураков я впервые.
Маяковскому с женщинами и везло, и не везло одновременно
Самая трогательная в жизни Владимира Маяковского история произошла в Париже, когда он влюбился в Татьяну Яковлеву.
Между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, точеная и утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, «ледокола» из Страны Советов.
Она вообще не воспринимала ни одного его слова, — даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал ее своей безудержной страстью. Ее не трогала его собачья преданность, ее не подкупила его слава. Ее сердце осталось равнодушным. И Маяковский уехал в Москву один.
От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась тайная печаль, а нам — волшебное стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой» со словами: «Я все равно тебя когда-нибудь возьму – одну или вдвоем с Парижем!»
Ей остались цветы. Или вернее — Цветы. Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов — гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз, орхидей, астр или хризантем. Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента — и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: «От Маяковского».
Его не стало в тридцатом году — это известие ошеломило ее, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что он регулярно вторгается в ее жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит, влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все, живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом.
Она уже не понимала, как будет жить дальше — без этой безумной любви, растворенной в цветах. Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме влюбленным поэтом, не было ни слова о его смерти. И на следующий день на ее пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: «От Маяковского».
Говорят, что великая любовь сильнее смерти, но не всякому удается воплотить это утверждение в реальной жизни. Владимиру Маяковскому удалось. Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли. В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом «люблю», то в течение нескольких лет слова его любви спасали ее от голодной смерти. Потом союзные войска освободили Париж, потом, она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин — а букеты все несли. Посыльные взрослели на ее глазах, на смену прежним приходили новые, и эти новые уже знали, что становятся частью великой легенды — маленькой, но неотъемлемой. И уже как пароль, который дает им пропуск в вечность, говорили, улыбаясь улыбкой заговорщиков: «От Маяковского».
